— Да ладно тебе, дворецкий, — безропотно ответила она. — Скажи лучше, что делать будем? Где деньги брать?

Они молча смотрели друг на друга. Они так давно знали друг друга и так хорошо понимали, что, встретившись взглядами, они читали ответы на свои вопросы в глазах друг друга. Они оба думали об одном и том же, боясь произнести это вслух.

Наконец дворецкий нарушил молчание.

— Искать работу или службу мы не можем. Мы слишком известны в этом городе своими меценатскими деяниями, чтобы теперь проситься куда-то на службу за кусок хлеба. К тому же, мы под негласным надзором полиции. Шпики так и шастают вокруг этого дома. Как только полиция узнает, что ты в городе, тебя сразу схватят. Как ни крути, а выходит одно: сделать то, что сделала наша незабвенная Наташа. Она ограбила нас, а мы… ну как бы это сказать… позаимствуем у других. По подземным ходам проникнем в банк и возьмём себе немного. Мы ведь делились с другими, когда у нас были деньги, а теперь, когда у нас их нет, пусть и с нами теперь поделятся те, у кого они есть.

— Рискованно, — подумав, сказала Лиля. — Вдруг поймают?

— А разве у нас есть выбор? Жалованье пора платить прислуге. Где нам брать деньги? Разве что идти на паперть, но там придётся долго сидеть, за то время тебя уже опознают и арестуют.

— Что ж, может, ты и прав, — согласилась она.

Уже через некоторое время они по подземному коридору возвращались домой с добычей. Ими был тщательно разработан план, по которому они проникли в помещение банка изнутри, то есть со стороны разветвлённых подземных ходов. Они погрузили на тачку мешки с деньгами и золотыми слитками. Всё прошло настолько легко и удачно, что у всех было замечательное настроение. Отныне им не грозит голодная смерть и они смогут заплатить причитающееся жалованье своей челяди. И Лиля снова сможет поехать по городам империи, дабы привлекать единомышленников.

Они спрятали похищенное в одной из комнат подземелий (на случай обыска в доме — чтобы ничего не нашли) и вернулись в дом.

Лиля до последнего сомневалась, правильно ли она поступает. Она привыкла давать, но не умела брать. А теперь это у неё отлично получилось. И, кажется, ей понравилось. Ведь это оказалось так просто! Приложенные усилия и риск стоили того, чтобы лишиться всяческих проблем — теперь у них есть наличные и они смогут какое-то время прожить на них.

Андрей всячески отгонял все предательские мысли о том, что он не должен этого делать. Он хотел одного — быть рядом с Лилей, и если бы даже она послала его в пекло, он пошёл бы и туда. Он готов был делать для неё всё, что угодно, лишь бы она нуждалась в нём, лишь она была счастлива. Он ещё не верил в то, что стал участником самого настоящего ограбления банка. Для него это было всего лишь исполнением воли его любимой. Может быть, это растопит лёд между ними? Может, после этого он станет ближе к её телу?…

Дворецкий был доволен: всё прошло как нельзя лучше. Никаких помех не случилось, никто их не преследовал, их не заметили и подозрение вряд ли падёт на них. Пусть ищут!

Вернувшись домой под утро, они сели за чаепитие. Настроение у всех было отменным. Хотелось смеяться и веселиться.

— А вы знаете, что у наших дам пошло новое веяние — они стали носить брюки. Такое нечто среднее меж юбкой и мужскими брюками, — стал рассказывать дворецкий. — В Херсоне, Одессе, Николаеве модницы уже щеголяют в них по улицам. А за ними бежит толпа с улюлюканьем, свистом и даже нападает на них. Вы не читали вчерашний номер газеты «Юг»? — поинтересовался он.

Оказалось, что никто не читал. Пришлось ему пересказывать содержание одной из статей.

— Там написали, что в Николаеве для защиты пионерок моды пришлось вмешаться полицейским, а в Одессе женщин в юбко-брюках отбивала от толпы конная полиция. В Херсоне же до полиции дело не дошло, но, как я сам видел, толпа со смехом и неприличными шутками по пятам бежала за дамами в новомодных нарядах. Пресса рассудила, что эта мода является порнографической и не советовала юным девицам следовать ей.

Лиля вспомнила, что когда она училась в гимназии, то для уроков изящных искусств была заказана скульптура Аполлона. Однако когда вскрыли упаковочный ящик, то строгие классные дамы онемели: пред ними предстала мужская фигура во всех её анатомических подробностях. Такого девочкам не дозволено было показывать. Поэтому на античного красавца натянули штаны и в таком виде представили ученицам, которые теперь должны были рисовать его в штанах.

Все посмеялись, кто-то вспомнил ещё что-то смешное. Потом Лиля сказала:

— Ну что, мы сегодня хорошо поработали, теперь имеем право отдохнуть. Ночь у нас прошла активно, давайте пойдем, поспим.

Все разошлись по своим комнатам. Лиля захватила свежий номер газеты «Юг», только-только принесённый почтальоном, и ушла к себе. Там легла на кровать и развернула газету. Она пролистала неинтересные сообщения о мануфактурной и суконной торговле Т. Д. Гурланда, табачной и бумажной торговле И. Д. Бергарта, о Торговом доме Г. Я. Кумана со складом бакалейных товаров, который к тому же владел заводами свечей, мыла и кристаллической соды, а также товаро-пассажирским пароходом, ходящим по Днепру от Александровска до Одессы. Все это было достоянием Дворянской улицы и совершенно не нужно Лиле.

А вот кое-что поинтереснее: «Современные модные костюмы не только унижают женщин, но и развращающе действуют на подрастающее поколение. Ношение узких юбок с разрезами, ажурных чулок и декольтированных блузок, откровенные летние костюмы сослуживиц мешают молодым людям заниматься делом надлежащим образом».

«Московский городской суд постановил уничтожить за порнографическое содержание сборник куплетов известного куплетиста С. Ф. С. Сборник, озаглавленный «Модные куплеты», содержит в себе песенки: «Качели», «Хвостик», «Женские ножки», «Ухарь-купец», «Автомобиль» и другие. Уничтоженные судом куплеты исполнялись С. в одном из херсонских биоскопов, и херсонцы приходили от них в восторг. Интересно, какими куплетами теперь будет забавлять публику порнографист С.?»

А вот статья Виктора Ивановича Гошкевича, основателя Херсонского музея древностей:

«Опять начинаются споры о подлинности пресловутой тиары Сайтаферна, приобретённой Луврским музеем за 400000 франков. Насколько нам известно, в этом последнем грехе виновны не парижские подделыватели, а очаковские… Очаковские торговцы занялись выделкой не только монет, но и украшений, древних надписей на каменных плитах. Этими произведениями своего искусства они снабжают